На дачеРассказ На даче

      Поздно вечером родители как-то сообщили мне, что придется поехать на дачу к дяде Валере и тете Наташе, так звали наших родственников, так как в квартире уже закончился ремонт, да и в школу уже идти не надо. В принципе, я особо не протестовал, зная, что дядя Валера довольно часто уезжал в город, и на даче оставалась одна тетя Наташа, которая была истинной хохлушкой - полные налитые груди, стройные ноги и слегка упитанное, выпирающее тело. И вот день отъезда и я на даче в 30 км от города, где дядя Валера и тетя Наташа проводят свой отпуск.
     Я к этому времени уже начал усиленно интересоваться женским полом и по вечерам не мог заснуть, чтобы не подрочить перед сном. Тетя Наташа встретила нас в обычном домашнем халате, из-за которого выглядывало грубое нижнее белье. "Заходите, заходите, ведите гостя", - улыбаясь поприветствовала она меня, - "ну что, племянничек, располагайся в нумерах".
     Нумера - это маленькая комната на втором этаже, в то время как она с мужем живет на первом. Удобств на даче нет - точнее есть, но туалет находится в саду и мне каждый раз нужно спускаться вниз, чтобы справить нужду. Иногда, спускаясь туда ближе к вечеру, я слышу как из комнаты на первом этаже, которая там заодно и служит за кухню, и спальню, доносятся охи и вздохи тети Наташи и дяди Володи. От подобных зрелищ у меня сразу встает и поэтому в туалете, кроме справления естественных нужд, я еще и утоляю сексуальный голод.
     Однажды на кухне я помогал тете Наташе чистить картошку и случайно увидел между ее ног белую полоску трусиков. От увиденного мне сразу захотелось в туалет, я, оставив нож на полу, я вышел в сад. Прикрыв дверь туалета, я достал из шорт свое хозяйство и начал усиленные движения рукой, вспоминая белый треугольник, внезапно открывшийся мне из-под пол халата. Я постепенно приближался к той стадии, когда я спускал в вырытую яму, когда дверь внезапно распахнулась и на входе я увидел тетю Наташу. "Ой, извини, забыла, что ты сюда вышел", - сказала она, намереваясь захлопнуть двери, однако затем ее взгляд сам собой упал вниз на мое хозяйство. "У, да ты уже вырос, мальчик мой", - сказала она. - "О девочках думаешь?" - вопросительно подняла она глаза. Я утвердительно кивнул головой не желая открывать тайну своей фантазии. "А ну-ка заправляй штаны и идем в дом", - сказала она, видимо забыв о своей вели посещения туалета, - "покажу чего-нибудь".
     С оттопыренными шортами я поплелся в дом. Тетя Наташа шла спереди, держа меня за руку. Войдя в дом, она повернулась ко мне. "Ты когда-нибудь уже спал с девушками", - спросила она. Я отрицательно покачал головой. "Ну а знаешь хоть делать что?"- с усмешкой спросила она. "Ну да", - как-то невыразительно ответил я. При этих словах тетя Наташа повернулась спиной и нагнувшись, легла на стол, при этом ее довольно крупная попка оказалась на уровне моего торчащего члена. "Сейчас, подожди", - сказала она и задернула вверх полы халата. "Стягивай!"- сказала она, указывая на свои трусы. Я медленно и не веря своим глазам, потянул вниз хлопчатую ткань. После того, как заветный белый треугольник упал на пол, тетя Наташа раздвинула свои ягодицы, обнажив таким образом свою красную от волнения киску. "Ну давай, племянничек, хоть чему-то научишься за летние каникулы", -сказала она. Дважды ей повторять не пришлось и вскоре я уже уверенно водил своим членом туда-сюда, держась за ее ягодицы и заставляя ее периодически вздыхать. Вскоре я уже почувствовал набегающую волну и бурно кончил.
     "Ну что, племянничек", - повернулась она ко мне лицам, надевая труды и оправляя халат. - "Идем дальше картошку чистить?"

Раз в год наступало долгожданное время отрыва: в отпуск, в отпуск! Прочь от постылого дома, пыли на книжных полках, от всех этих тяжестей, что давит, приминают к земле, напоминая о законе гравитации...
     Макс, сладко посапывающий рядом в кресле, тоже из категории тяжестей, и, хотя на отдыхе он всегда под боком, его добрых сто килограммов живого веса не тянут и это поразительное чувство отрыва, полета не проходит...
     Даже в тот момент не проходит, когда он, просыпаясь среди ночи, начинает шумно и тяжел, в тон мощному прибою за гостиничным окном, ворочаться, а потом тяжелой волной накатывает на нее, совершенно сонную, и она наперед знает дальнейший сюжет, все эти пятнадцать лет остающийся неизменным.
     Полежав на ней, горячим дыханием плавя ее ухо, он сильным решительным движением коленей раздвигает ей ноги, а потом слепо тыкается в нее своей на удивление быстро твердеющей плотью, все никак не попадая. До тех пор пока она, изнемогая от его неловкости, не дотягивается рукой до его члена и не направляет его... И так все эти годы.
     - Как вы сказали? - переспросила она услужливо склонившуюся стюардессу. - Мы сейчас идем на автопилоте? - она откинулась на спинку кресла, приоткрыла глаза и прошептала:
     - Господи, как все, оказывается просто.
     - Как просто, мы сейчас летим на автопилоте, - ответила эта девочка на ее вопрос, почему это первый пилот шляется по салону. Значит, этот толстобокий «Боинг» несется вперед помимо воли человека, и ничего уже не зависит ни от тебя, ни от первого пилота, очень импозантного мужчины, которому на вид лет сорок и во внешности которого все безупречно. И завораживающее своей мужественностью лицо, и сочная седая прядь в черных, как душа злодея, волосах, и гипнотически манящий взгляд темных глаз. Проходя мимо, он пару раз бросал откровенные взгляды на ее стройные ноги, открывшиеся, что называется, "от и до" в распахнувшихся полах цветастой пляжной юбки.
     И наверняка он отметил своим цепким взглядом, как соблазнительно белеет на фоне загорелой кожи ослепительно белый треугольник трусиков. Она не стала поправлять распахнувшуюся юбку - черт с ней, в этот момент нас уже ведет по курсу автопилот, сидящий внутри нас, и вот уже он подает сигнал: когда летчик в очередной раз путешествовал мимо нее, она почувствовала, как мелкая дрожь проснулась в ее теле, а лоно наполнилось горячей влагой.
     - Вам не по себе? - услужливо поинтересовалась стюардесса, коснувшись ее плеча.
     - Нет... - после паузы ответила она. - Я, напротив, в полном порядке. Ведь, как вы верно только что заметили, мы идем на автопилоте".
     Да, на автопилоте, поэтому все можно пустить побоку: приступы удушливого стыда, угрызения совести... Все побоку, вплоть до ошарашенного взгляда смуглого бармена, сосредоточенно трущего полотенцем стакан в ее любимом баре под тростниковой крышей, - там на оставшемся далеко внизу берегу, на дальнем краю пляжа...
     На Тенерифе они оказались ее стараниями - ей очень хотелось попробовать настоящий серфинг.
     Этот скалистый островок конечно же не Гавайи, но пару мест для катания там можно сыскать и скользить под нависающей над тобой волной, а потом выслушивать замечания Альберто, бронзовотелого итальянца лет двадцати пяти, профессионального серфингиста, всю жизнь проводящего в странствиях по миру.
     Уже на второй день отдыха, ранним утром, когда на пляже никого не было, они с Максом искупались, отправились в бар выпить по стаканчику сока. Макс задремал, полулежа в шезлонге, а она осталась в баре, навалившись пышной грудью на высокую стойку, и тут услышала дыхание за спиной.
     Потом чья-то прохладная и влажная рука легла ей на бедра, и вслед за этим прикосновением в ней включился какой-то чуткий автопилот, наполнявший приятной и тревожной тяжестью низ живота и напрочь гасящий сознание.
     С этого момента ее уже нисколько не волновала опасная близость дремлющего Макса, ни присутствие рядом таращащегося на них во все глаза бармена... А он таращился и видел, как рука Альберто, проскользив по ее животу, поднимается к бюсту, сдавливает его и груди, в ответ на импульсивное движение его пальцев, буквально выпрыгивают из тесной полоски купальника и валятся на стойку. Ему было видно, как серфингист, опустив свои плавки, обнажает огромную, взметнувшуюся вверх плоть и поводит ей по округлым напряженным ягодицам этой впавшей в совершенную прострацию женщины.
     А рука его тем временем проникает под ее бикини, оттягивает тонкую ткань, и пальцы долго блуждают по влажному после купания лобку, касаются входа в лоно и наконец раздвигают его мягкие створки.
     Бармен звонко цокнул донышком стакана о стойку, но этот сигнал из внешнего мира до нее не дошел. Она уже плавно покачивала бедрами, помогая опустить купальные трусики к коленям, уже упиралась руками в стойку и, выгнув спину, чуть расставляла ноги. И так замирала, дожидаясь первого прикосновения мужской плоти...
     Он входил медленно, изредка поглядывая направо, где в шезлонге спал ее муж.
     Но ни его, ни ее это опасное соседство, кажется, уже не пугало.
     Она глухо постанывала под ударами неуклонно наращивающего темп мужчины, ее большие груди колыхались и скакали, ее широкие покатые бедра исступленно раскачивались из стороны в сторону.
     А он бил и бил в нее, всякий раз перед очередной атакой выводя член почти до конца. Чтобы с новой яростью обрушить его в сокровенные глубины этой впавшей в транс женщины.
     Наконец, застыв на мгновение, они, одновременно и словно по какому-то молчаливому уговору, вздрогнули, и энергия пронесшихся по их телам судорог была настолько сокрушительной, что оба, распавшись наконец, мягко осели на песок.
     А спустя пару минут женщина, быстро приведя свой пляжный туалет в порядок, как ни в тем не бывало стояла на своем месте, потягивая сок...
     Потом бармен частенько видел, как они катались на доске под волной и этот итальянский парень брал ее где только можно было: на скалах, в воде, на водном велосипеде, - пока грузный ее толстобокий муж дремал в шезлонге.
     И вот, напоследок, на излете отпускной недели, опять включился автопилот - что эта бортпроводница говорит такое, что шепчет на ухо?
     Ах вон что: первый пилот просит вас на минутку.
     Она скосила глаза направо. Макс, уронив голову к плечу, по-прежнему дремал... «Наверное, - подумала она, - надо было давно решиться на развод, но как же черт возьми, преодолеть этот закон всемирного тяготения? Ведь тянет, тянет, гнет к земле, к твердой почве все это: пятнадцать лет жизни бок о бок, дом, семья...
     - Да-да, иду, - она поднялась, оправила свою туземную юбку с широким, чуть ли не от пояса разрезом... Сегодня надо было подниматься ни свет ни заря, и они с Максом, конечно, проспали. Собирались судорожно, впопыхах, и она напялила а себя первое, что подвернулось под руку. Первый пилот ждал ее в узком отсеке, где размещалась бортовая кухня.
     - А что такое "автопилот"? - спросила она, прислоняясь спиной к мелко вибрирующей стенке отсека.
     - Мадам, в двух словах этого не объяснить, - улыбнулся он, распахнул полы ее юбки, быстро сдернул с нее трусики, слегка приподнял, держа за талию. Она обхватила его за шею, подтянулась, забросила ноги ему на бедра и замкнула их за его спиной. И с того момента, когда его твердая плоть ворвалась в нее, она уже плохо понимала, что он делает с ней, и зачем, например задирает ее ногу, укладывает ее на бортик жестяной мойки, принуждая ноги распахнуться циркулем, а потом врывается в этот прямой угол...

     В этот момент ей пришлось закусить губу, чтобы не закричать...
     - Скажите, - спросила она бортпроводницу через полчаса, когда под крылом поплыли тусклые огни большого города, - а совершить посадку на автопилоте можно?
     - Нет, что вы!
     - То-то и оно, - отозвалась эта женщина и погрузилась в свои мысли.
     ... А что касается таксиста Семенова, то он, возвращаясь из "Шереметьево", проклял все на свете: и этот плотный туман, непробиваемый даже дальним светом, и эту очень странную парочку, которую подхватил на стоянке.
     Мужик сразу задремал на заднем сиденье, а женщина в папуасской какой-то, явно не по московской промозглой погоде, юбке села спереди.
     - Туманище какой, - заметил таксист Семенов, - не видишь, куда едешь, придется, видно, добираться до Москвы на автопилоте... - И в этот момент отметил боковым зрением странную перемену в пассажирке.
     Она, бросив короткий взгляд на заднее сиденье, облизала сиденье, облизала пересохшие губы, приподняла руку, опустила ее ему на колено и, быстро добравшись до туго округлявшегося под джинсами комка, сдавила его.
     От неожиданности таксист Семенов резко дернул руль, машина вильнула, и эта встряска, наверное, привела ее в чувства. Она резко отстранилась, съежилась, подтянула к груди колени. Полы юбки распались, и Семенов заметил, что под юбкой у нее ничего нет - ни колготок, ни даже трусиков.
     Так она и просидела всю дорогу, съежившись, обхватив руками голые колени.
     - Ну все, все, все... - бормотала она себе под нос. - Хватит, пора идти на посадку.
     Провожая взглядом эту странную пару, понуро чапавшую к крайнему подъезду кирпичного дома, таксист Семенов подумал:
     "А почему-то жаль эту бабу, хорошая в общем-то баба, из постели - не выгнал бы".водном велосипеде, - пока грузный ее толстобокий муж дремал в шезлонге.
И вот, напоследок, на излете отпускной недели, опять включился автопилот - что эта бортпроводница говорит такое, что шепчет на ухо?
Ах вон что: первый пилот просит вас на минутку.
Она скосила глаза направо. Макс, уронив голову к плечу, по-прежнему дремал... ╚Наверное, - подумала она, - надо было давно решиться на развод, но как же черт возьми, преодолеть этот закон всемирного тяготения? Ведь тянет, тянет, гнет к земле, к твердой почве все это: пятнадцать лет жизни бок о бок, дом, семья...
- Да-да, иду, - она поднялась, оправила свою туземную юбку с широким, чуть ли не от пояса разрезом... Сегодня надо было подниматься ни свет ни заря, и они с Максом, конечно, проспали. Собирались судорожно, впопыхах, и она напялила а себя первое, что подвернулось под руку.
Первый пилот ждал ее в узком отсеке, где размещалась бортовая кухня.
- А что такое "автопилот"? - спросила она, прислоняясь спиной к мелко вибрирующей стенке отсека.
- Мадам, в двух словах этого не объяснить, - улыбнулся он, распахнул полы ее юбки, быстро сдернул с нее трусики, слегка приподнял, держа за талию. Она обхватила его за шею, подтянулась, забросила ноги ему на бедра и замкнула их за его спиной. И с того момента, когда его твердая плоть ворвалась в нее, она уже плохо понимала, что он делает с ней, и зачем, например задирает ее ногу, укладывает ее на бортик жестяной мойки, принуждая ноги распахнуться циркулем, а потом врывается в этот прямой угол...
В этот момент ей пришлось закусить губу, чтобы не закричать...
- Скажите, - спросила она бортпроводницу через полчаса, когда под крылом поплыли тусклые огни большого города, - а совершить посадку на автопилоте можно?
- Нет, что вы!
- То-то и оно, - отозвалась эта женщина и погрузилась в свои мысли.
... А что касается таксиста Семенова, то он, возвращаясь из "Шереметьево", проклял все на свете: и этот плотный туман, непробиваемый даже дальним светом, и эту очень странную парочку, которую подхватил на стоянке.
Мужик сразу задремал на заднем сиденье, а женщина в папуасской какой-то, явно не по московской промозглой погоде, юбке села спереди.
- Туманище какой, - заметил таксист Семенов, - не видишь, куда едешь, придется, видно, добираться до Москвы на автопилоте... - И в этот момент отметил боковым зрением странную перемену в пассажирке.
Она, бросив короткий взгляд на заднее сиденье, облизала сиденье, облизала пересохшие губы, приподняла руку, опустила ее ему на колено и, быстро добравшись до туго округлявшегося под джинсами комка, сдавила его.
От неожиданности таксист Семенов резко дернул руль, машина вильнула, и эта встряска, наверное, привела ее в чувства. Она резко отстранилась, съежилась, подтянула к груди колени. Полы юбки распались, и Семенов заметил, что под юбкой у нее ничего нет - ни колготок, ни даже трусиков.
Так она и просидела всю дорогу, съежившись, обхватив руками голые колени.
- Ну все, все, все... - бормотала она себе под нос. - Хватит, пора идти на посадку.
Провожая взглядом эту странную пару, понуро чапавшую к крайнему подъезду кирпичного дома, таксист Семенов подумал:
"А почему-то жаль эту бабу, хорошая в общем-то баба, из постели - не выгнал бы".

она доставляла мне такое удовольствие своим ртом что я плюнул на все и решил продолжить. Я приподнялся и впервые почувствовал прикосновение чужого члена. Он был похож на мой но более горячий. Сэнди брила всю промежность и ее безволосая мошонка свисала вдоль ее здоровенного члена. Член был не обрезан и головка ее члена раздувалась под кожей. Я оголил ее и коснулся губами чувствуя слегка соленый вкус выступившей из отверстия смазки. Я почувствовал что мне нравится это и обхватил головку губами целиком.
Мы сосали друг друга покачивая бедрами. Я чувствовал как ее грудь прижалась к моему животу. Сэнди была напрого опытнее меня в этом дела. Внезапно она остановилась, слезла с меня и быстро скинула юбку.
"Я хочу чтобы ты трахнул меня в попку" промурлыкала она и взяла баночку смазки с журнального столика. Она смазала свою попку и ее член, который теперь уже был почти полностью напряжен, покачивался когда она приблизилась ко мне. ОЗатем она встала на четвереньки на кровати протянула руку назад и ухватив меня за член притянула меня к своей ждущей попке.
Ее попка была скользкая от смазки и я схватив ее за бедра вставил головку в ее анус. Сэнди удовлетворенно вздохнула когда все 19 сантиметров моего члена вошли в ее попку. Я наклонился вперед и обхватив ее одной рукой за грудь стал трахать ее в горячий узкий анус. Я трахал ее большими, сильными толчками так что мои яйца хлопали об ее, когда я засаживал ей по самый корень. Я трахал ее, переместив руку с ее груди, обхватил ее член и стал дрочить его, лаская свол и головку которые были скользкие от стекавший по ним смазки. Сэнди прогнулась назад так что теперь мы оба стояли на коленях и ее спина прижималась к моей груди. Повернув голову она впилась в меня поцелуем. Я почувствовал приближение огразма и в этот момент ее член стал подергиваться в моей руке. Горячая струя спермы вырвалась из моего члена глубоко в попке Сэнди. Через мгновение она тоже начала кончать. Я обхватил рукой головку ее члена и струя белой спермы выплеснулась в мою ладонь. Я стал размазывать ее по ее головке, ствол и яйцам чувствуя в руке жаркую тяжеть ее члена.